1

- Александр Евгеньевич, что привело Вас в психологию? Расскажите немного о Вашем творческом и научном пути.

- Интерес к коммуникативному поведению человека перешел в интерес к тем психическим процессам, которые стоят за поведением. К заинтересованности в процессах общения добавился интерес к познавательным процессам, а впоследствии – к игровым: хотя бы потому, что они интересны моим студентам.

2

- Как и когда у Вас возник интерес к компьютеру, Интернету и их влиянию на человека? Можно ли сказать, что литературная деятельность Вашего отца, Евгения Львовича, повлияла на Ваш выбор направления исследований?

- Влияние компьютеров на человека было одной из ведущих исследовательских тем моего руководителя - профессора О.К. Тихомирова. Я, возможно, последовательнее других его учеников занимаюсь этой темой. Практическая возможность исследовать воздействие на человека Интернета (а не только компьютера) появилась, к сожалению, лишь лет через 20 после выхода сборников «Человек и компьютер» (М., 1972) и «Человек и ЭВМ» (М., 1973), во втором из которых я участвовал.

Литературная деятельность моего отца едва ли повлияла, как мне кажется, на выбор мною направления исследований. Он начинал как фантаст, а это связано с определенным предвосхищением будущих технологий, в том числе социальных. Я не нахожу в себе ни малейших способностей к предвосхищению направлений развития технологий: каждую новинку воспринимаю как сюрприз и как данность, которую стоило бы (или не стоило бы) исследовать.

3

- Вы начали говорить об общении, опосредованном компьютером, еще до того, как Интернет стал массовым явлением. Изменились ли основные психологические закономерности реализации такого типа общения за эти годы?

- Меня интересовали многочисленные разновидности опосредствования процессов общения. Некоторые сетевые варианты появились в начале 1980-х. Сначала – в виде сервисной программы для студентов МГУ – пользователей тогдашнего суперкомпьютера БЭСМ-6: они по сути объединились в сеть и превратили службу обмена деловыми сообщениями в очень полезный для них многоцелевой функционал. В то время активно развивалось исследовательское направление «computer-mediated cоmmunication» (CMC), появилась научная литература – и казалось, что компьютеры будут опосредствовать лишь коммуникативную и трудовую деятельности.

Немного позже мне довелось довольно случайно познакомиться с вернувшимся из заграничной командировки известным химиком, имевшим опыт применения компьютерных сетей для обмена информацией и общения с коллегами; он позволил мне читать распечатки таких опосредствованных взаимодействий, и я долго как на работу ходил в его лабораторию – читать и набирать материал. Потом Президиум Академии наук разрешил ему участвовать – по запросу международных организаций – в двухдневной международной компьютерной конференции и организовать участие в ней дюжины советских специалистов: они должны были проранжировать перспективность определенных прикладных исследований. Мне удалось поговорить с участниками; правда, непосредственно к терминалу компьютера допускали только одного из них – моего знакомца, он вводил рекомендации всех коллег. Происходило это в небольшом академическом институте в паре кварталов от факультета психологии, где уже начали работать с компьютерными сетями; мне удалось договориться, чтоб моя студентка выполнила на базе этого института дипломную работу (видимо, первую в стране учебную психологическую работу такого рода). В этот же институт вдруг пригласили прочитать очень короткий курс лекций по технической и социальной проблематике применения сетей американских профессоров социолога Роксану Хилтц и специалиста по компьютерам Мюррэя Тюроффа – авторов очень удачной и неоднократно переиздававшейся монографии «The Network Nation» (1978). Если есть лекторы, то нужна и аудитория – и меня пригласили послушать лекции вместе с сотрудниками этого института, владевшими английским языком. Занятия были очень формализованы, вопросы не поощрялись; в итоге я вынес убеждение в высокой значимости опосредствованного компьютером общения для задач обучения: к коммуникативной и трудовой деятельности добавилась познавательная как очередной приоритет.

Итак, на моем опыте зарождение компьютерного сетевого опосредствования заняло куда более десятилетия (у меня появился доступ к Интернету лишь в 1991 г.). Почти все это время казалось, что компьютеры воздействуют и будут воздействовать на отдельные контингенты специалистов: например, на инженеров или программистов; все остальные, как считалось, вряд ли будут иметь практику работы с компьютерами. А теперь Интернет – массовое явление, мы все – в Интернете, так что в последние лет 20 спорить об отличительных особенностях пользователей Интернета стало нелепо… 

4

- Вас называют отцом российской киберпсихологии. Какие основные вопросы рассматривает сегодня киберпсихология, и какие перспективные задачи перед собой ставит?

Называть меня можно по-разному. А киберпсихологии предстоит определиться, станет ли она отдельной отраслью психологической науки и образования – или останется растворена, как это имеет место сейчас, в возрастной, когнитивной, клинической, социальной и многих других отраслях психологии.

5

- Если говорить об использовании интернет-пространства в научных целях, когда и при каких условиях можно доверять интернет-исследованиям?

- Онлайн-исследования – это существенное расширение спектра исследовательских методов в психологии. В обоснование этого положения еще в прошлом веке внесли большой вклад немецкие и британские психологи. Они, например, предложили проводить в режиме онлайн не только опросы, но и эксперименты. Процедурно-методические и этические основы таких исследований рассмотрены в написанной мною с соавторами специальной статье, опубликованной в психологической серии «Вестника Московского университета» (№ 3, 2003) и в книге «Психология и Интернет» (2010): соблюдение описанных параметров придает эмпирическим результатам убедительность. Хотя я знаю, что еще остались специалисты, которые подозревают, что именно в психологии нет места онлайновым исследовательским методам. Я-то так не думаю.

6

- Каковы, с Вашей точки зрения, основные возможности практической киберпсихологии? Чем реально могут помочь человеку киберпсихологи?

- Назову перспективную сферу практики – это применение систем виртуальной и дополненной реальности в качестве помощника для проведения психотерапии и психологической реабилитации. Подобные системы оказывают помощь в терапии фобий, постстрессовых состояний – эффективность такой помощи обосновывается в настоящее время методами доказательной медицины. Поскольку для подобной помощи применяется чаще всего когнитивно-бихевиоральная терапия, то и перспективы, и ограничения психологических применений систем виртуальной и дополненной реальности обусловлены возможностями данной психотерапевтической методологии.

7

- Так ли актуально и однозначно, по Вашему мнению, негативное влияние Интернета на современного человека, как об этом сейчас принято говорить?

- Актуально, но не однозначно. Мнений много, исследований мало, а репрезентативных (в социологическом понимании) и лонгитюдных исследований вовсе нет. Налицо межпоколенческий разрыв: старшему поколению хотелось бы, чтоб в познавательном плане младшие повторили их путь и – применительно к Интернету – использовали б его не более чем умеренно, сосредоточившись скорее на закреплении в памяти содержательных моментов традиционной школьной программы. Однако история культуры показывает, что в условиях появления новейших технологий (например, звукового кино, доступных инструментов звукозаписи и звуковоспроизведения) пожелания «традиционалистов» практически никогда не реализуются.

8

- Учитывая, что современные дети растут в совершенно иной образно-знаковой среде, отличаются ли «цифровые дети» от «нецифровых» в плане сроков и качества формирования высших психических функций?

- Думаю, что должны отличаться. Однако наличные сравнительные и лонгитюдные исследования не позволяют пока уточнить, насколько отличаются и в какую сторону. Наиболее интересны, мне сдается, закономерности (если таковые есть) экстериоризации высших психических функций, т.е. «вынесения вовне» ранее интериоризированных функций. Если изучение специфики интериоризации заняло едва ли не весь ХХ век, то особенностям экстериоризации и возникновения своего рода комбинированных (т.е., локализованных в мозгу и на электронных носителях) высших психических функций стоило бы посвятить обозримую часть XXI века.

9

- Можно ли говорить о компенсаторной функции Интернета как площадки общения для людей с ограниченными возможностями?

- Думаю, можно и нужно. Помимо помощи в общении Интернет открывает – даже для многих аутистов – перспективы самообучения, формального (дистантного) обучения и трудоустройства. Ведь среди людей с ограниченными возможностями достаточно много людей очень способных и очень талантливых. Достаточно назвать слепоглухого психолога профессора А.В. Суворова или всемирно известного физика Стивена Хокинга – их активность очень во многом опирается на применение специальных гаджетов для познания, работы и общения. Современные информационные технологии (не только Интернет) открывают значительные перспективы разработки киберпротезов – примером могут служить опыты по перекодированию видеосигналов для частичного восприятия их слабовидящими в режиме реального времени.

10

- Сейчас много разговоров ведется о введении цензуры в Интернете, как Вы к этому относитесь?

- Резко отрицательно. Интернет – это пространство свободы. Свободным людям предстоит договориться (и я верю, что это им удастся!), каким образом избавить Сеть от призывов к суициду или от рецептов изготовления взрывчатых веществ и ядов. Все остальное – допустимо в том плане, что создает психологическое противоборство вместо юридических и полицейских мер.

11

- Какие Вы могли бы выделить самые перспективные направления развития Интернета в России на ближайшие 10 лет?

- Количественные изменения (охват населения, мобильность, учебные программы и т.п.) очевидны, а прогнозировать качественные прорывы не берусь. Способным предвидеть будущее рекомендую заняться игрой на бирже.

12

- Как, по Вашему мнению, в ближайшем будущем будет меняться социализация личности в киберпространстве? Как возможно профессионально сопровождать этот процесс, нивелируя опасности, обеспечивая эффективную киберсоциализацию?

- Повторюсь: будет изменяться в направлении экстериоризации, так что следует изучать ее особенности. Это в исследовательском плане. А кроме того, заниматься переподготовкой учителей и школьных психологов, способных индивидуально работать с детьми и их родителями с тем, чтоб «нивелировать опасности»: по возможности не допустить психотравматических и тем более трагических последствий буллинга и моббинга, отговорить компьютерно одаренных детей от вхождения в сообщества зловредных хакеров, спаммеров, троллей и т.п.

Беседовала Валерия Обыденкова

Май 2016

 

Интервью с Александром Евгеньевичем Войскунским // Электронный научно-публицистический журнал «Homo Cyberus». – 2017. – №1(2). [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.homocyberus.ru/voyskunskiy_intervyu

Читайте также: АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ ИНТЕРНЕТ-ИССЛЕДОВАНИЙ. Интервью с А.Е. Войскунским (28 февраля 2009 года).